1682 год событие на руси. Как Петр Первый подавлял Стрелецкий бунт
План
Введение
1 Предпосылки бунта
2 Начало бунта
3 Хованщина
4 Конец бунта
Список литературы
Введение
Стрелецкий бунт 1682 года (Московская смута, Хованщина) - бунт московских стрельцов, в результате которого власть была передана царевне Софии.
1. Предпосылки бунта
Недовольство стрельцов назревало долгое время в течение царствования Фёдора Алексеевича. Казна была пуста, и жалование стрельцам выплачивалось нерегулярно, с большими задержками. Кроме того, старшие командиры стрелецкого войска - сотники и полковники часто злоупотребляли своим положением: удерживали в свою пользу часть стрелецкого жалования, заставляли стрельцов выполнять хозяйственные работы в своих имениях и т. п.
27 апреля 1682 года царь Фёдор Алексеевич умер, не оставив прямого наследника. Престол должен был перейти к одному из его братьев - 15-летнему Ивану - сыну первой жены Алексея Михайловича, покойной царицы Марии Ильиничны (в девичестве Милославской), или 10-летнему Петру - сыну второй жены Алексея Михайловича, вдовствующей царицы Натальи Кирилловны (в девичестве Нарышкиной). Достигла кульминации борьба между двумя боярскими родами - Милославских - родственников по матери царевича Ивана, и Нарышкиных - родственников Натальи Кирилловны и Петра. От того, кто станет царём, зависело - какой из этих кланов займёт положение ближних бояр
- советников царя при принятии важнейших государственных решений и ответственных исполнителей этих решений, распределяющих высшие должности в государстве и распоряжающихся царской казной.
Окончательное решение по вопросу принимала боярская дума. Для большинства бояр, будущее которых зависело от милости или немилости царя, очень важно было угадать, кто из претендентов выиграет, чтобы заранее стать на его сторону. Иван - старший по возрасту, с младенчества был очень болен (как и всё мужское потомство царицы Марии Ильиничны), считалось вероятным, что он вскоре умрёт , и тогда царём всё равно станет Пётр. В этой ситуации большинство боярской думы и патриарх Иоаким склонились в пользу более «перспективного» Петра, и 27 апреля 1682 года (в день смерти Фёдора Алексеевича) Пётр был провозглашён царём.
Для Милославских такой оборот событий означал утрату всех властных перспектив, и умная, энергичная царевна Софья решила воспользоваться недовольством стрельцов, чтобы изменить ситуацию в свою пользу, опираясь на клан Милославских, и на ряд бояр, в том числе князей В. В. Голицына и И. А. Хованского - представителей древнейшей русской аристократии, болезненно воспринимавших возвышение худородных Нарышкиных.
2. Начало бунта
Эмиссары Милославских стали разжигать недовольство стрельцов, распространяя среди них слухи, что теперь, под властью Нарышкиных, их ждут ещё бо́льшие притеснения и лишения. Среди стрельцов участились случаи неповиновения начальству, и нескольких стрелецких командиров, пытавшихся восстановить дисциплину, стрельцы втащили на колокольню и сбросили наземь.
15 мая разнёсся слух, что в Кремле Нарышкины задушили царевича Ивана. Ударил набатный колокол и стрельцы многих полков бросились с оружием в Кремль, смяли немногочисленную охрану из царской дворни и заполнили Соборную площадь перед дворцом. На Красное крыльцо вышли царица Наталья Кирилловна, державшая за руки царя Петра и царевича Ивана, патриарх и несколько бояр, не побоявшихся встретить опасность лицом. Среди стрельцов произошло замешательство: царевич Иван был жив и невредим, на расспросы стрельцов отвечал: «Меня никто не изводит, и жаловаться мне не на кого». Действия стрельцов, в таком случае, не имели оправдания и могли расцениваться как бунт. В это время князь Михаил Долгоруков, сын высшего стрелецкого начальника кн. Ю. А. Долгорукого стал кричать на стрельцов, обвиняя их в воровстве , измене и угрожая суровой расправой. Это взорвало накалённую до предела толпу, стрельцы поднялись на крыльцо и сбросили Долгорукого на подставленные копья, после чего кровопролитие пошло по нарастающей: следующей жертвой стал боярин Артамон Матвеев - общепризнанный лидер клана Нарышкиных. Стрельцы ворвались во внутренние покои дворца, убили нескольких бояр, в том числе брата царицы Афанасия Кирилловича Нарышкина, князя Григория Григорьевича Ромодановского, боярина Языкова, начальника посольского приказа Лариона Иванова. Стрельцы разыскивали другого брата царицы - Ивана Кирилловича Нарышкина, но в тот день не нашли его, он скрывался в покоях своей сестры. В городе также происходили убийства бояр и стрелецких начальников в том числе боярина стрелецкого приказа кн. Ю. А. Долгорукого, который был стар, болен и из дома не выходил, его убили из опасения мести за сына Михаила. Стрельцы расставили в Кремле свои караулы, которые не должны были никого ни впускать, ни выпускать.
Фактически все обитатели Кремля, включая царскую семью, оказались заложниками мятежников.
На следующий день стрельцы вновь пришли в Кремль, требуя выдачи Ивана Нарышкина, угрожая, в противном случае, перебить всех бояр. Софья и бояре оказали на Наталью Кирилловну сильное давление: «Брату твоему не отбыть от стрельцов; не погибать же нам всем за него!». Иван Нарышкин был выдан, подвергнут пытке и казнён. Отец царицы - престарелый Кирилл Полуэктович Нарышкин по настоянию стрельцов был пострижен в монахи и выслан в Кирилло-Белозерский монастырь.
Бессудные расправы над боярами и стрелецкими командирами продолжались до 18 мая. Одной из последних жертв стрельцов стал немец лекарь фон Гаден. Его обвинили в отравлении царя Фёдора Алексеевича. Не помогло и заступничество вдовы покойного царя, царицы Марфы, свидетельствовавшей, что фон Гаден на её глазах отведывал все снадобья, которые давал больному царю.
Государственная власть была уничтожена: царём номинально оставался малолетний Пётр, царица Наталья Кирилловна - регентшей, но никакого дееспособного правительства у них не было: все их родственники и сторонники были либо перебиты, либо бежали из Москвы, спасаясь от стрельцов.
19 мая выборные от стрелецких полков подали царю челобитную (формально - просьбу, а фактически - ультимативное требование) выплатить всю задолженность по жалованию, которая составила по их расчётам 240 000 рублей. Таких денег в казне не было, тем не менее приходилось это требование удовлетворить, и Софья (ещё не располагавшая никакими формальными полномочиями) распорядилась собирать для этого деньги по всей стране и переплавлять на деньги золотую и серебряную посуду царской столовой.
23 мая стрельцы подали новую челобитную, чтобы помимо Петра царём (притом старшим) был назван ещё и царевич Иван, а 29 мая была подана ещё одна челобитная, чтобы ввиду малолетства царей, царевна Софья Алексеевна была правительницей (регентшей). Эти требования стрельцов, отвечавшие, главным образом, интересам клана Милославских, очевидно, были им подсказаны сторонниками Софьи, а в усилении Милославских, и ниспровержении Нарышкиных стрельцы видели для себя некоторые гарантии от мести последних. Патриарх и боярская дума выполнили требования стрельцов.
Стрельцы оказались господами положения, диктовавшими свою волю правительству, но чувствовали себя неуверенно, понимая, что как только они уйдут из Кремля их власть закончится, и тогда ничего хорошего ждать от правительства им не придётся. Стремясь обезопасить себя от возможных преследований в будущем стрельцы подают правительнице новую челобитную-ультиматум, согласно которой все действия стрельцов 15-18 мая, включая убийства бояр, должны быть признаны правительством правомочными, отвечающими интересам государства и царской фамилии, впредь не влекущими преследований стрельцов, в знак чего на Лобном месте должен быть установлен памятный столб, на котором должны быть вырезаны имена всех воров -бояр, истреблённых стрельцами, с перечислением их провинностей и злоупотреблений (действительных или надуманных). Правительство было вынуждено выполнить эти унизительные требования. Софья, пришедшая к власти на стрелецких копьях, теперь ощутила всё их неудобство.
3. Хованщина
Высшим стрелецким начальником Софья назначила князя И. А. Хованского, популярного среди стрельцов, и сторонника Милославских. Софья надеялась, что Хованский утихомирит стрельцов, но тот, видимо, решил играть свою игру. Он потакал стрельцам во всём и, опираясь на них, пытался оказывать давление на правительницу, уверяя её: «Когда меня не станет, то в Москве будут ходить по колена в крови.» Стрельцы продолжали контролировать Кремль под предлогом его охраны, сохраняя за собой возможность выдвижения новых унизительных и разорительных требований к правительству. Это время и получило в русской истории название Хованщина .
В это время, почувствовав слабость правительства, старообрядцы, подвергавшиеся до той поры жестоким преследованиям со стороны царской власти, решили, что наступил их час. Их активисты собрались в Москве из дальних скитов и проповедовали в стрелецких полках возврат к старой вере. Эти претензии были с энтузиазмом поддержаны Хованским, который нашёл в этом ещё один рычаг давления на правительство. Но ни стрелецкий начальник Хованский, ни правительница Софья, при всём желании, не могли решать этот вопрос, находившийся в компетенции церкви - патриарха и архиереев. Церковь же, долгое время проводившая в жизнь реформы патриарха Никона, не могла теперь от них отказаться, не утратив полностью свой авторитет в глазах народа. Заодно с патриархом была и Софья, для которой возврат к старой вере означал признание неправоты её отца, царя Алексея Михайловича, и брата, царя Фёдора Алексеевича, поддерживавших новый обряд.
Для разрешения спора старообрядцы предлагали открытый теологический диспут между апологетами новой и старой веры, который должен быть проведён на Красной площади в присутствии всего народа. Старообрядцы полагали, что перед лицом народа все ереси и неправды никонианские станут очевидными, все увидят и признают истину старой веры . В действительности же различия между новым и старым обрядами касались многочисленных деталей литургии, и орфографии написания религиозных текстов. Смысл этих различий был понятен лишь профессиональным священнослужителям, да и то не всем, а только наиболее образованным из них (см. Старообрядчество).
Стрелецкий бунт 1682 г., или «Хованщина», как его часто именуют по имени главных участников движения князей Хованских, было сложным и запутанным явлением. С одной стороны, в этих событиях нашла выражение борьба боярских группировок - «партий», по выражению одного из современников. С другой стороны, это движение было разновидностью городских восстаний, на которые был так богат «бунташный» 17в.
Толчком к стрелецкому бунту послужила смерть царя Федора Алексеевича весной 1682г. Царь был бездетным, и претендентами на трон являлись два его младших брата - шестнадцатилетний Иван и десятилетний Петр. Царевичи родились от разных браков и за ними родственные кланы, за Иваном - Милославские, за Петром - Нарышкины. Право старшинства было на стороне Ивана, но он был болезненным, полуслепым и слабоумным, тогда как Петр уже в раннем возрасте проявлял необычайную живость и способности. Предстояло решить, кому перейдет трон. Обстановка была накалена до предела, и бояре, собравшиеся во дворце для выборов нового царя, надели под платья панцири, опасаясь, что дело дойдет до поножовщины. Прения в Боярской думе ничего не дали. Обычай требовал передачи вопроса на разрешение «всех чинов людьми Московского государства». Под этим подразумевался Земский собор, однако этот институт уже имел номинальное значение. Собор 1682 г. можно назвать этим именем только с большой натяжкой. Он был созван на скорую руку, буквально за несколько часов без всяких выборов. Всех чинов людей, собравшихся на Красной площади, спросили, кому из двух царей быть на царстве. Большинство закричало: «Петру Алексеевичу!». За больного Ивана раздались лишь единичные голоса. Так, …1682 г. на царство был избран Петр, будущий император Петр Великий.
Мать царя - Наталья Кирилловна Нарышкина и ее окружение с первых же часов правления пришлось столкнуться с новой силой, вмешавшейся в события. Речь идет о московских стрельцах, которые имели веское основание быть недовольными своим положением. Полковники стрелецких полков смотрели на своих подчиненных как на крепостных, задерживали в свою пользу стрелецкое жалование и корм, отягощали их поборами и работой. Неурядица в верхах дала стрельцам повод заявить о своих претензиях. Уже в день избрания Петра в одном из полков отказались присягать новому царю, а через несколько дней выборные от шестнадцати стрелецких и одного солдатского полка подали челобитную с требованием положить конец злоупотреблениям начальных людей. Правительство уступило. Начальникам полков приказали вернуть стрельцам жалование, а двух полковников, особенно прославившихся своим лихоимством, - Семена Карандеева и Семена Грибоедова наказали на площади кнутом. Грибоедову перед наказанием зачитали «сказку» о его войнах, типичных для стрелецкой верхушки: «Били на тебя челом великому государю пятидесятники, десятники и рядовые стрельцы твоего приказа: ты чинил им налоги, обиды и всякие тесноты; для взяток и работ бил их жестокими боями… неволею заставлял их шить себе цветные платья, бархатные шапки, желтые сапоги; из жалования вычитал у них деньги и хлеб…».
Однако уступка не привела к успокоению, тем более что стрельцы умело направлялись враждебной боярской группировкой. Многие из старинных родов были недовольны незнатными Нарышкиными, выдвинувшимися из дворянской среды лишь благодаря браку Алексея Михайловича с красавицей Натальей. Особенно возмутило знать быстрое возвышение братьев царицы, молодых, не имевших и никаких заслуг людей: И.К. Нарышкин в 23 года был пожалован боярским чином. Недовольные сплотились вокруг Милославских, а их лидером стала царевна Софья Алексеевна, родная сестра Ивана и сводная сестра царевича Петра.
Следует сказать, что царевна представляла собой уникальную фигуру в русской истории 17 в. Обычно царские дочери с рождения пребывали в своего рода золотой клетке, да еще наглухо закрытых от посторонних глаз. Они жили затворницами во дворцовых палатах, а если и случалось им выходить в церковь, то во время выхода по обе стороны от них несли суконные полы, чтобы отгородить их от народа, и в храме их места были закрыты тафтой - все во избежании «сглаза». Дочери царя были обречены на безбрачие, так как, по словам Г. Котошихина, «государства своего за князей и за бояр замуж их выдавать не повелось, потому что князи и бояре их есть холопи и в челобитье своем пишутца холопи, и то поставлено в вечный позор, ежели за раба выдать госпожа; а иных государств за королевичей и за князей давати не повелось, для того что не одной веры, и веры своей отмените не учинят, ставят своей вере в поругание, да и для того что иных государств языка и политики не знают, и от того б им было в стыд».
При Федоре Алексеевиче строгий надзор за шестью его сестрами был смягчен, но если пятеро царевен воспользовались относительной свободой только для того, чтобы нарядиться в польское платье и завести любовников, то у Софьи были далеко идущие политические планы. Как писал Н.И.Костомаров, царевна Софья, «хотя также вела далеко не постную жизнь, но отличалась от других замечательным умом и способностями. Она более своих сестер приблизилась к Федору и почти не отходила от него, когда он страдал своими недугами; таким образом, она приучила бояр, являвшихся к царю, к своему присутствию, сама привыкла прислушиваться к разговорам о государственных делах и, вероятно, до известной степени уже участвовала в них при своем передовом уме. Ей было тогда 25лет. Иностранцам она казалась вовсе не красиво и отличалась тучностью; но последняя на Руси считалась красотою в женщине».
По образному сравнению одного из современников, весть о стрелецких волнениях стала для царевны Софьи столь же радостной, как для Ноя масличная ветвь, принесенная голубицею в ковчег. Воспользовавшись недовольством стрельцов можно было вырвать власть у Нарышкиных, но Софье и Милославским следовало торопиться, так как противная сторона принимала меры для своего усиления. В Москву срочно был вызван боярин А.С.Матвеев, некогда один из ближайших сотрудников царя Алексея Михайловича, сосланный на Мезень по проискам Милославских. От него Милославским нечего было ждать пощады. Порицал вернувшийся из ссылки боярин и уступки стрельцам: «Они таковы, что если им хоть немного попустить узду, то они дойдут до крайнего бесчинства…».
15 мая - роковая дата, в этот день в 1591 г. в Угличе погиб царевич Дмитрий, и этот же день в 1682 г. в Москве ознаменовался чередой кровавых расправ, Сторонники Милославских распространили среди стрельцов слухи, будто Нарышкины извели царевича Ивана. Примерно по той же схеме развивались события 17 мая 1606 г., когда приспешники Шуйского подняли по набату народ слухом о том, что поляки убили царя Дмитрия - Лжедмитрия I и, воспользовавшись восстанием, возвели на престол Василия Шуйского. В мае 1682 г. стрельцы и простой народ бросились в Кремль. Царица вместе с патриархом и боярами вывела Ивана и Петра на Красное крыльцо. Толпа, убедившись, что царевич жив, стихла и начала поддаваться на переговоры. Однако в этот решающий момент, как говорили современники, все дело решило неразумное поведение князя М.Ю.Долгорукова, помощника своего отца по Стрелецкому приказу и одного из самых ненавистных стрельцам бояр. Князь начал угрожать стрельцам и вывел толпу из себя. Стрельцы сбросили с крыльца боярина Матвеева и изрубили его на куски, убили брата царицы Афанасия Нарышкина, бояр Г. Г. Ромоданского и И. М. Языкова, думного дьяка Лариона Иванова и многих других. Тела убитых волокли через Спасские ворота на Красную площадь, перед ними шли стрельцы и издевательски провозглашали: «Вот боярин Артемон Сергеевич! Вот боярин князь Ромоданский, вот думный едет, дайте дорогу!». Стрельцы расправились и с начальником Стрелецкого приказа князем Юрием Долгоруким, усмирителем восстания Стеньки Разина. Когда восьмидесятилетнему старику сообщили об убийстве его сына Михаила, он имел неосторожность сказать по адресу стрельцов: «Щуку-то они съели, да зубы остались, недолго им побунтовать, скоро будут висеть на зубцах по стенам Белого и Земляного города». Один из княжеских холопов сообщил об этих словах стрельцам, те стащили старика с постели, рассекли на части, бросили тело в навозную кучу и положили соленую щуку. На следующий день стрельцы потребовали выдать им И.К.Нарышкина, грозя в противном случае перебить всех бояр. Царевна Софья резко сказала царице Наталье: «Брату твоему не отбыть от стрельцов; не погибать же нам всем за него!». Молодого боярина исповедали, приобщили и соборовали перед неизбежной смертью, после чего вывели к мятежной толпе. Нарышкина жестоко пытали, затем вытащили на Красную площадь и рассекли на части. Царского лекаря Даниила фон Гадена под пытками заставили признаться в том, что он вместе с Нарышкиными якобы отравил царя Федора Алексеевича.
Вся столица находилась в руках стрельцов и примкнувших к ним холопов. Были разгромлены Стрелецкий и Холопий приказы. Стрельцы призывали холопов уничтожить кабальные записи, и некоторые из холопов воспользовались удобным случаем, но не все, так как многие закабалились вполне добровольно.
В этой смуте царевне Софье и Милославским удалось достичь желаемой цели. 26мая был созван новый собор, опять только из жителей Москвы. В страхе перед стрельцами участники собора нашли компромиссное решение поставить на царство сразу двух братьев: и Ивана и Петра. При этом Иван по требованию выборных от стрельцов был провозглашен первым царем, а Петр - вторым. Через несколько дней по требованию стрелецких полков было объявлено, что ввиду молодости государей, правление вручается их сестре Софье Алексеевне.
Царевна Софья получила власть благодаря стрельцам, которых взамен была вынуждена всячески ублажать и награждать. Стрельцы получили почетное наименование «надворной пехоты». Московским стрельцам, солдатам, посадским людям и ямщикам была дана жалованная грамота, чтобы их не называли бунтовщиками. В грамоте монотонно перечислялось: «…случилось побитье, за дом пречистые богородицы и за вас, великих государей, за мирное порабощение и неистовство к вам, и от великих к нам налог, обид и неправды боярам князь Юрью и князь Михаиле Долгоруким… Думного дьяка Лариона Иванова Языкова убили за то, что он, стакавшись с нашими полковниками, налоги нам великие чинил и взятки брал. Боярина Матвеева и доктора Данилу убили за то, что они на ваше царское величество отравное зелье составляли, и с пытки Данила в том винился. Ивана и Афанасья Нарышкиных побили за то, что они применяли к себе вашу царскую порфиру и мыслили всякое зло на государя царя Иоанна Алексеевича…». В знак стрелецких подвигов на Красной площади был воздвигнут столб с именами побитых ими изменников.
Стрельцы не удовлетворились моральным поощрением. Каждому было пожаловано по десять рублей, а сверх того они получили имущество перебитых бояр и потребовали вернуть неуплаченного жалования почти за 40 лет. По стрелецким расчетам выходила огромная сумма в 240 тысяч рублей. Таких денег в казне не было, и со всего государства было велено собирать серебряную посуду и лить из нее деньги для стрельцов.
Правительство Софьи стало заложником стрелецких требований. Оказалось, что вызвать бурю было гораздо легче, чем ее утихомирить. Более того, стрелецкие полки грозили окончательно выйти из повиновения. У них появилась собственная идейная программа, заключающаяся в восстановлении старой веры. 1682г. был во многом переломным для раскольников. В апреле в Пустозерске по царскому указу был сожжен духовный вождь раскола протопоп Аввакум, а буквально через две недели умер царь Федор Алексеевич. Раскольники узрели в этом явный знак божьего гнева. Среди стрельцов было немало приверженцев Аввакума. К расколу принадлежал один из руководителей стрелецкого бунта Алексей Юдин. Поборником старой веры считался и князь Хованский, чье имя дало название всему движению.
Князь Иван Андреевич Хованский по прозвищу Тараруй принадлежал к роду Гедиминовичей, которые по своей знатности спорили с Рюриковичами. Он был знаменитым воеводой, правда, по язвительному выражению одного историка, более всего он был знаменит своими поражениями. В майские дни он был одним из сторонников царевны Софьи, поднимавших стрельцов на бунт. В награду он был сделан начальником («судьей») Стрелецкого приказа. Но, получив командование над «надворной пехотой» Хованский начал претендовать на самостоятельную роль. Вместе с Хованским стрельцы поклялись стоять за старую веру. Выборные от полков потребовали устроить прения о вере и выставили против никониан нескольких расколоучителей во главе с суздальским священником Никитой.
Религиозный диспут состоялся 5 июля в Грановитой палате. Раскольников сопровождала целая толпа, одобрявшая их изможденный вид: «Не толсты брюха-то у них, не как у нынешних Нового завета учителей!». Сам диспут ничего не решил, каждая из сторон - патриарх с синклитом и раскольники остались при своих убеждениях. Царевна Софья держала себя мужественно, не испугалась, подобно многим боярам, бурлившей снаружи толпы и горячо отстаивала церковные реформы. Выборных от стрельцов царевна предупредила: «…в надежде на вас эти раскольники-мужики так дерзко пришли сюда… Если мы должны быть в таком порабощении, то царям и нам здесь больше жить нельзя: пойдем в другие города и возвестим всему народу о таком непослушании и разорении».
Угроза царевны покинуть столицу подействовала на стрельцов. Кроме того, выборных от полков щедро угостили вином, и они отступились от старой веры. Как писал С.М.Соловьев, «рядовые стрельцы побуянили, но не смогли устоять перед царским погребом, когда выставили на десять человек по ушату: принесли заручные, что вперед не будут вступаться за старую веру, а раскольников начали бить, крича: «Вы, бунтовщики, возмутили всем царством!». Те бросились бежать, куда кто мог: отцов перехватили; Никите, как самому дерзкому заводчику смуты и нарушителю своего обещания, отсекли голову…»
После неудачи с возвращением к старой вере князю Хованскому все сложнее было играть роль посредника между правительством и стрельцами. Сам богатый и знатный боярин он выступал заступником стрельцов перед кровопийцами- боярами, а бояр уверял, что потакает стрельцам ради общего спокойствия. «Когда меня не станет, то в Москве будут ходить по колено в крови», - говорил он. Но Софья и ее окружение уже не верили князю. Его обвиняли в потворстве раскольникам и даже подозревали в том, что он сам хочет занять престол. Ходили слухи, что во время крестного похода стрельцы задумали лишить жизни царей и цариц и выкликнуть на царство своего кумира. Справедливы были эти подозрения или нет, но в августе вся царская семья покинула Москву и разместилась в селе Воздвиженском.
Князь Хованский метался, не зная, что предпринять. Он страшился окончательно разорвать с правительством, и когда пришел царский указ всем думным людям прибыть в Воздвиженское, повиновался и покинул Москву. В столице его карету постоянно окружала полусотня стрельцов и еще сотня караулила дом, но за пределами города он оказался совершенно беззащитен, чем не преминули воспользоваться сторонники Софьи. 17 сентября князь был схвачен у села Пушкино и доставлен в Воздвиженское. Перед очи царевны князя не допустили, у околицы села зачитали Хованскому обвинительную сказку и тут же у Московской дороге «вершили» - казнили вместе с сыном.
Оставшись без предводителя, стрельцы окончательно растерялись, тем более что по распоряжению правительницы к Троицкому монастырю начало подтягиваться дворянское ополчение из уездов. Видя, что силы правительницы увеличиваются с каждым днем, стрельцы решили принести повинную. К Троице отправились выборные от полков, впрочем, некоторые из них в страхе бежали назад с полдороги. Остальные, представ перед царевной, слезно молили ее о прощении.
6 ноября царевна Софья вернулась в Москву победительницей. Столб, установленный на Красной площади в честь стрельцов, был уничтожен, полки приведены в повиновение. Начальником Стрелецкого приказа назначен верный Софье человек - Думный дьяк Ф. Л. Шакловитый. В феврале 1683 г. был издан указ о возвращении прежним владельцам холопов, получивших отпускные во время бунта: «и впредь таким отпускным не верить, потому что они их взяли в смутное время, неволею, за смутным страхованием, да этим же холопям при отдаче их чинить жестокое наказанье, бить кнутом нещадно, если же прежние господа не возьмут их, то ссылать их в сибирские и другие дальние города на вечное житье».
На следующие 7 лет власть перешла при номинальном царствовании Ивана и Петра перешла в руки царевны Софьи и ее фаворита князя В.В.Голицына.
В 1550 году царь Иван IV Грозный учредил стрелецкие полки. Это был особый род войск, сформированный из вольного населения, посадских и крестьян. Право служить в стрелецком полку было пожизненным и передавалось по наследству. Стрельцы получали жалование из казны, а обеспечивать себя оружием, припасами и обмундированием должны были сами. Помимо несения караула, стрельцы не имели при себе оружия. Проживали стрелецкие вместе со своими семьями в особых поселениях-слободах, где в свободное время вели подсобное хозяйство, занимались ремеслами и промыслами.
Весь полк подчинялся Стрелецкому приказу, который решал военные разбирательства. Приказ делился на более мелкие, разбросанные по всей Москве. На местах делами заправляли генералы и полковники.
К концу VII века в полку насчитывалось более 20 000 человек. Стрельцы составляли основной род войск Московского государства. Несмотря на военную организацию, они вели вольный образ жизни, имели возможность получать дополнительный доход.
Что предшествовало стрелецкому бунту 1682 года
С кончиной царя Федора весной 1682 года развернулась борьба за власть. На трон претендовали две фамилии: Нарышкины и Милославские. Алексей Михайлович, отец Федора Алексеевича, был женат дважды. Первая жена Мария Милославская родила сыновей Федора и Ивана, а также несколько дочерей. Вторая жена Наталья Нарышкина произвела на свет наследника Петра.Нарышкины имели большое влияние среди московской знати. Милославских же поддерживали в основном Голицын и один из командиров стрелецкого полка Иван Хованский.
По закону после смерти Федора, престол должен был перейти к его младшему брату Ивану, наследнику по линии Милославских. Но царевич Иван был болезненным и умственно отсталым, а потому не мог полноценно править. Чем воспользовались Нарышкины. На тот момент вопрос престолонаследия решался Земским собранием, созывавшимся со всех земель. Но под видом общего собрания в церковь Спаса были приглашены лишь местные бояре, лояльные к Нарышкиным. И вопрос решился в пользу Петра.
Петр был благословлен патриархом на царство. Но в связи с его малолетством (на тот момент Петру было 10 лет) регентшей стала его мать Наталья Нарышкина. Она не обладала достаточным умом и характером, чтобы взять власть в свои руки. На помощь ей спешил родственник Артамон Матвеев, который некогда устроил их брак с Алексеем Михайловичем. При Федоре Алексеевиче Матвеев был выслан из Москвы и теперь мог благополучно вернуться.
Начало бунта 1682 года
Тем временем в стрелецком полку нарастали протестные настроения. Стрельцы неоднократно жаловались на самоуправство начальников, что те обкрадывают их и заставляют безвозмездно работать на себя. Но жалобы оставались без рассмотрения, а челобитчиков пороли и прогоняли со двора.Незадолго до кончины царя Федора стрельцы снова обратились ко двору. Целый полк уже бил челом на своего командующего Грибоедова. На этот раз жалоба была рассмотрена и удовлетворена. Полковника лишили всех званий и выслали из Москвы.
Окрыленные успехом стрельцы, сразу после избрания Петра, явились во дворец и подали челобитную одновременно на все свое командование, пригрозив самостоятельно расправиться с обидчиками, если их жалоба не будет удовлетворена. Испугавшись угроз, бояре повелели наказать и выслать всех полковников, а также стребовать с них недостающее жалование в пользу стрельцов. В достоверности показаний никто не усомнился. Новая власть поддалась на провокацию, что придало уверенности стрельцам.
Бунт
Постепенно в стрелецкой среде нарастал бунт, а Милославские придали ему направление. С подачи царевны Софьи, одной из дочерей царя Алексея Михайловича и Марии Милославской, в полку распространялись слухи, что Нарышкины решили прибрать всю власть себе, царствовать будет брат Натальи Кирилловны Иван, Царя Федора Алексеевича отравили, а законного наследника царевича Ивана удушили. Новые правители хотят заключить мир с польским королем, и сдаться врагам. А православную веру истребить.Подобные слухи вызвали бурную реакцию в полку. Вооружившись до зубов, стрельцы двинулись в Кремль. Бунтари громили кареты бояр, встречавшиеся им на пути. А стражу, пытавшуюся их усмирить сбрасывали с каланчи на подставленные пики.
Когда же разъяренная толпа достигла царских покоев, регентша Наталья Кирилловна поняла, что ей ничего не остается, кроме как вывести к бунтующим невредимого царевича Ивана, в доказательство, что тех обманули. Правительница нашла в себе силы, и, взяв за руки Ивана и Петра, вышла с ними на крыльцо. Увидев перед собой живого царевича, толпа пришла в замешательство. Окончательно удалось успокоить бунтующих выступавшим перед ними Артамону Матвееву и патриарху Иоакиму. В своих речах они уверяли стрельцов, что их действия не будут расцениваться как бунт. А все, что они совершили, будет воспринято попыткой защитить царевича Ивана.
Когда же толпа уже готова была разойтись, перед ней вышел Михаил Долгоруков, сын командующего полком, и стал в резкой форме прогонять стрельцов, тем самым разгневав их. Бунт возобновился с новой силой. Михаил Долгоруков был схвачен стрельцами и сброшен на пики.
Затем стрельцы вспомнили о своей неприязни к Нарышкиным и бросились в палаты разыскивать всех, с кем хотели расправиться. Своих жертв они определили заранее. У них были заготовлены списки неприятелей.
Услышав яростные крики разъяренных мужиков, дворяне бросились врассыпную в надежде спастись. Первой жертвой бесчинства стал Матвеев. Стрельцы ввалились в палаты толпой с требованием отдать им министра. И как ни пытались Наталья Кирилловна и князь Черкасский отвоевать его, бунтари подняли его на руках и выкинули во двор. Он также был сброшен на пики, а тело его изрублено на куски.
Стрельцы рыскали по всему кремлю в поисках жертв и не гнушались ничем. С Афанасием Нарышкиным они расправились прямо в алтаре Воскресенского храма. Были убиты дьяк Ларион Иванов со своим сыном, за то, что у них нашли каракатицу, которой, по мнению стрельцов, он мог отравить царевича Ивана. К князю Юрию Долгорукову стрельцы вначале пришли извиняться за то, что убили его сына. Но когда тот стал гневно выдворять их, разозлились, и также подняли его на пики. Всего за первый день бунта пролилась кровь около десяти человек. Стрельцы искали всех, кто был им неугоден.
На второй день кровопролитие продолжилось. Стрельцы требовали выдать Ивана Нарышкина, брата Натальи Кирилловны. В поисках его они пытали и убивали всех кто был приближен к нему. На третий день царевна Софья обратилась к Наталье Кирилловне с просьбой отдать стрельцам Ивана. Чтобы остановить кровопролитие Наталье пришлось уступить. Его исповедали и вывели к бунтовщикам. После тяжелых пыток Ивану отрубили ноги, руки и голову, а затем долго издевались над останками.
Так закончились бесчинства, длившиеся с 16 по 18 мая. Стрельцы были довольны, что отомстили за отравление Федора Алексеевича и предотвратили гибель царевича Ивана. Среди неугодных оставался только отец Натальи Кирилл. Но так как он уже не представлял никакой опасности его сослали в монастырь подальше от Москвы.
Последствия бунта
23 мая избранные от стрельцов пришли ко двору и потребовали посадить на трон обоих наследников Петра и Ивана. Вопрос готовился к обсуждению. А 26 мая вновь явившиеся стрельцы выдвинули новое требование, чтобы Иван был первым царем, а Петр - вторым. И пригрозили новым бунтом. Так царевне Софье удалось с помощью стрельцов отобрать власть. Она как опекун первого царя становилась главной правительницей, а Нарышкины были отодвинуты на второй план.Во главе стрелецкого войска вместо убитого Долгорукого поставили приближенного к Софье князя Хованского.
Стрельцы, боявшиеся возмездия, потребовали гарантий. Они хотели установить на Красной площади столб с именами всех убитых бояр и их провинностей, чтобы ни у кого не оставалось сомнений в справедливости стрельцов. Их требование было выполнено.
Старообрядческое движение во время стрелецкого бунта
Влиянием стрелецкого войска на власть решили воспользоваться старообрядцы. Им симпатизировал стоявший во главе войска Хованский. Раскольники под прикрытием стрельцов устраивали шествия, свободно проводили проповеди и агитации на площади. Они призывали Софью объявить патриарха еретиком и отстранить от церкви. Такое положение дел не устраивало Софью. Все опасались нового мятежа. На прениях со старообрядцами Софья заявила, раз патриарх - еретик, то и она - еретик, и отец ее, стоявший за веру, и все во дворце. Затем она приказала схватить и наказать предводителей старообрядцев. Некоторые были казнены, другие сослана. Так старообрядческое движение утратило силу.Окончание стрелецкого бунта 1682 года
Стоявший во главе стрелецкого полка Хованский перестал согласовывать свои действия с Милославскими. Он вел себя независимо, расположил к себе войско. Стрельцам многое позволялось и спускалось с рук. Те, в свою очередь, вели себя нагло и уверенно. Часто обращались ко двору с разными требованиями и жалобами. И все лето 1682 года Кремль провел в страхе перед новым бунтом. Софья хотела избавиться от Хованского, однако, сделать это было непросто. Его окружала стрелецкая охрана, а у дома была выставлена стража.В сентябре того года весь двор выехал в Подмосковье на отдых. Позже указом в село Воздвиженское были вызваны бояре и дворяне, в их числе Хованские. 17 сентября на заседании Боярской Думы зачитали доклад о бесчинствах стрельцов, где их действия расценивались как бунт, а в качестве зачинщиков обвинялись князья Хованские: Иван и его сын Андрей. Доказательством представили письмо, в котором Хованские призывали стрельцов к бунту, а своей целью ставили придти к власти.
Долгого разбирательства не последовало. Хованские были приговорены к смертной казни. Никто не стал заслушивать их аргументы. И в скором времени приговор привели в исполнение.
Узнав об этом, стрельцы вначале всполошились и затеяли новый бунт. Но затем до них дошло известие, что Софья переехала в хорошо охраняемую Троицкую Лавру. А со всей округи приводятся в готовность полки дворян.
Испугавшись, стрельцы бросились просить защиты у патриарха. 27 сентября им приказано было явиться в Лавру. На приеме Софья гневно упрекала их и требовала со всех приказов подать ходатайство о прощении. А также со стрельцов было взято обязательство впредь не устраивать бунты, и не чинить самовольно ни над кем расправу. Памятный столб с Красной площади снесли.
6 ноября весь двор вернулся в Москву в сопровождении дворянской охраны. Во главе стрелецкого войска был поставлен дьяк Шакловитый, преданный Софье. Он усмирил остатки бунта в полку не пренебрегая смертной казнью. А Кремль теперь надежно охранялся конвоем из дворянского полка.
Если вам нужно краткое описание событий стрелецких бунтов, ознакомьтесь со следующими статьями: Стрелецкий бунт 1682 и (гимназический учебник академика С. Ф. Платонова), Стрелецкий бунт 1682 (университетские лекции С. Ф. Платонова) и
Повод к Стрелецкому бунту 1682
После смерти весной 1682 бездетного царя Федора Алексеевича (1676–1682) престол должен был перейти к его шестнадцатилетнему единоутробному брату, умственно отсталому Ивану. И Федор, и Иван были сыновьями царя Алексея Михайловича и Марии Милославской. От Милославской же Алексей Михайлович имел и нескольких царевен-дочерей. Но после смерти Марии (1669) Алексей Михайлович вторично женился (1671) на Наталье Нарышкиной, которая в 1672 родила здорового и энергичного сына Петра – будущего Петра I . Законным наследником царя Федора Алексеевича был Иван V, но его явное слабоумие склоняло многих видных русских деятелей устранить Ивана от престола и передать царствование Петру. Московский двор разделился на две партии: Милославских и Нарышкиных . Сторона Нарышкиных оказалась гораздо сильнее; за неё стояло большинство знатных семей и патриарх Иоаким. Милославских же из видных бояр поддерживали только известный западник Василий Васильевич Голицын и не отличавшийся большими талантами воевода Иван Хованский, один из командиров квартировавшего в Москве стрелецкого войска. Однако партия Милославских решила не уступать соперникам и стоять за Ивана V. Её возглавили боярин Иван Милославский и самая умная из дочерей Алексея Михайловича – царевна Софья .
Собранные после смерти Федора Алексеевича высшее духовенство и Боярская дума решили спросить о том, кому быть новым царём, «всех чинов Московского государства». На деле этот была лишь видимость «совета со всей землёй». Земского собора со всей России в столицу не созывали. Под видом «всех чинов Московского государства» патриарх собрал в церкви Спаса придворных стольников, дворян, детей боярских, торговых людей и обратился к ним с вопросом: кому теперь царствовать? Собрание, очевидно, было уже подготовленным. Немногие голоса в пользу Ивана Алексеевича были заглушены многочисленными криками за царевича Петра. Патриарх благословил Петра на царство.
Однако Нарышкины не сумели быстро укрепить это избрание, тогда как Милославские действовали быстро и умело. Регентша десятилетнего Петра, его мать Наталья Кирилловна, была «женщиной ума малого», неопытной, лишённой энергии. Наталья не спешила твёрдо брать власть в свои руки, надеясь на правительственное искусство своего родственника, Артамона Матвеева , который некогда и устроил её брак с Алексеем Михайловичем. При Федоре Алексеевиче, сыне Марии Милославской, Матвеев, один из виднейших деятелей эпохи царя Алексея, был сослан. Теперь Наталья Нарышкина велела вернуть его из ссылки, но приезд Матвеева в Москву требовал времени.
Милославские ловко пользовались нерешительностью Нарышкиных, начав сближаться с предводителями главной военной силы столицы – стрелецкого войска. Царевна Софья стала распространять слухи, будто царя Федора отравили его враги, которые незаконно устранили от престола и его брата Ивана. Софья уверяла, что ей и другим царевнам, дочерям Марии Милославской, тоже грозит опасность, и говорила о своём намерении бежать из России. Нарышкиных в Москве недолюбливали. Многим не нравилось слишком быстрое возвышение пятерых братьев царицы Натальи – юношей, не имевших никаких заслуг. Старшему из них, Ивану, было лишь 23 года, а он уже носил сан боярина и оружничего.
Начало стрелецкого бунта 1682
Милославские и царевна Софья нашли опору в лице стрелецкого войска и ловко воспользовались зревшей в его среде бунтовской смутой.
Стрелецкие полки в Москве жили в особых слободах, главным образом в Замоскворечье. Стрельцы были люди оседлые, семейные и зажиточные; так как, получая жалованье, могли еще заниматься разными промыслами и торговлею, не неся посадских повинностей. Но их дисциплина в это время расшаталась, чему способствовал слабый правительственный надзор при болезненном Федоре. Им воспользовались начальники стрельцов. Корыстолюбивые полковники присваивали себе часть стрелецкого жалованья, старались поживиться на счет наиболее зажиточных подчиненных, покупали на их счет лошадей и принадлежности пушечного наряда; заставляли стрельцов даром на себя работать, и даже в праздники; неусердных наказывали батогами. Незадолго до кончины Федора стрельцы стали подавать царю челобитные на полковников. Царь поручил своему любимцу Языкову разобрать дело. Языков взял сторону полковников. Некоторых челобитчиков наказали кнутом и сослали. Ободренные полковники усилили притеснения. 23 апреля 1682 в Стрелецкий приказ явился выборный от полка Семена Грибоедова и подал на него жалобу. Принявший ее дьяк, мирволя полковнику, доложил начальнику приказа, князю Юрию Долгорукому, будто выборный стрелец приходил пьяный и грозил. Когда на следующий день тот же стрелец вновь пришел, его взяли под караул и повели бить кнутом. Но однополчане вырвали его из рук приказных служителей и жестоко их избили. Полк Грибоедова поднял бунт; на следующий день этот бунт охватил почти все стрелецкие полки. Они написали челобитные на своих полковников и, в случае поблажки, грозили сами расправиться с ними. Последовавшая в это время кончина Федора приостановила движение, и стрельцы беспрекословно присягнули Петру. Но уже 30 апреля ко дворцу явилась толпа с челобитными от шестнадцати стрелецких полков и одного солдатского, и с угрозами требовали подвергнуть правежу полковников, чтобы те выплатили должные стрельцам деньги.
Правительство Натальи Кирилловны растерялось и бросилось в противоположную крайность: пошло на уступки участникам стрелецкого бунта. Оно велело посадить обвиняемых полковников под караул; но стрельцы потребовали выдать их головой. По усиленной просьбе патриарха, стрельцы затем согласились, чтобы полковников не присылали к ним в слободы на расправу, а поставили бы на правеж перед Разрядом. Тут несчастных били батогами, пока они не уплачивали иски, предъявленные стрельцами. Стрельцы присутствовали толпами при истязаниях и криками заставляли продолжать или прекращать правеж. Самоуправство стрельцов шло и в их слободах. Там они травили второстепенных начальников, били их палками, бросали камнями; а тех, которые пытались строгостью обуздать своеволие, взводили на каланчи и сбрасывали оттуда; толпа при этом кричала: «любо, любо!»
Разгоравшийся стрелецкий бунт был на руку Милославским. Их вожди, Иван Михайлович и царевна Софья, устраивали заговор. По ночам к Ивану собирались доверенные и обсуждали план действия. По некоторым данным, роль главных его помощников играли: стольники братья Толстые, Иван и Петр, подполковники стрелецкие Циклер и Озеров, выборные стрельцы Одинцов, Петров и Чермный. Постельница царевны Софьи Федора Родимица, ходила в стрелецкие слободы, сыпала деньгами и обещаниями. Один из стрелецких командиров, князь Хованский, прозванный Тараруем, разжигал стрелецкий бунт, смущая стрельцов предсказаниями всяких бед от Нарышкиных, а также опасностью, которая будто бы грозила православию от их склонности к иноземцам. Среди стрельцов было много приверженцев раскола. Мятежному настроению немало способствовало и то, что после восстания Разина многие участвовавшие в нем астраханские стрельцы были переведены в северные города и в столицу. Бунт распространился уже на все стрелецкие полки, которые уже громко похвалялись свергнуть Нарышкиных. Исключение составлял только Сухарев полк. Всех стрелецких полков в Москве тогда было девятнадцать – более 14 тысяч солдат.
12 мая в Москву воротился из ссылки Артамон Матвеев и был с великою радостью встречен царицей Натальей Кирилловной. Бояре приезжали к нему на дом с приветствиями, предполагая, что он займет место главного правителя при царе-отроке Петре. Выборные из всех стрелецких полков поднесли ему хлеб-соль и били челом о своих нуждах. Опытный государственный муж, сразу начал обсуждать положение дел с помощью патриарха Иоакима и престарелого князя Юрия Долгорукого. Царевна Софья и Милославские поняли, что нужно спешить, иначе будет поздно.
Составлен был список тех лиц, которых следовало истребить. Этот список пустили в бунтовавшие стрелецкие полки. Там разносились и нелепые слухи насчет Нарышкиных. Рассказывали, что старший из них, Иван Кириллович, надел на себя царское облачение и, примеривая корону, сказал, что она ни к кому так не пристанет, как к нему; а когда царевна Софья за это стала его упрекать, он бросился на царевича ИванаАлексеевича и схватил его за горло. Подобные россказни отлично подготовили почву для того, чтобы стрелецкий бунт стал уже открытым.
Бесчинства стрельцов в Кремле и Москве
Утром, 15 мая 1682, в стрелецкие слободы прискакали посланные царевной Софьей и её партией Александр Милославский и Пётр Толстой с криком, что Нарышкины задушили царевича Ивана, и звали стрельцов в Кремль. В слободских церквах загудел набат. Стрелецкие полки быстро собрались и с пушками и барабанным боем двинулись к царскому дворцу, захватив правительство врасплох. Время было около полудня. Члены боярской думы только что окончили заседание и начали расходиться. А. С. Матвеев, узнав о стрелецком бунте, вернулся во дворец и поспешил к царице Наталье. Послали за патриархом, пробовали запереть Кремлевские ворота. Но мятежники уже ворвались в Кремль, подступили к Красному крыльцу и потребовали выдачи Нарышкиных, которые-де убили царевича Ивана. По совету Матвеева, Наталья Кирилловна взяла обоих братьев, Ивана и Петра Алексеевичей и в сопровождении бояр вывела их на крыльцо. Толпа опешила, видя, что ее нагло обманули. Некоторые стрельцы спрашивали старшего брата, точно ли он царевич Иван Алексеевич и кто его изводит? «Я самый, – отвечал царевич. – И никто меня не изводит».
Стрелецкий бунт 1682. Картина Н. Дмитриева-Оренбургского, 1862.
(Царица Наталья Кирилловна показывает стрельцам, что царевич Иван невредим)
Матвеев сошел вниз к стрельцам и повел умную речь об их прежних заслугах, напоминал о том, как они сами укрощали бунты. Стрельцы притихли и просили Матвеева ходатайствовать за них перед царем. Тот обещал и воротился в Верх. Стрелецкий бунт уже как будто бы успокаивался, но его вновь разожгла неосторожность Михаила Долгорукого, товарища своего отца Юрия Алексеевича по начальствованию Стрелецким приказом, очень нелюбимого подчиненными. Как говорят, он стал грозить притихшим стрельцам карами, если они сейчас же не уйдут из Кремля, чем привел их в ярость. Клевреты царевны Софьи, вращаясь в толпе, возбуждали ее против намеченных бояр, которые как только избавятся от опасности, так и начнут-де жестоко мстить стрельцам. Им удалось вновь увлечь толпу. Часть стрельцов проникла наверх. Одни схватили Долгорукого и бросили его вниз на копья товарищей, которые затем изрубили его бердышами. Другие напали на Матвеева, хотя царица Наталья и князь Михаил Алегукович Черкасский пытались его загородить собою; убийцы также сбросили его вниз и изрубили в куски. Патриарху Иоакиму не дали говорить. Толпа бунтующих стрельцов ворвалась во дворец и принялась искать свои жертвы. Тут все предалось бегству. Бояре, сопровождаемые всегда отборною челядью, многочисленные дворяне и прочие придворные чины, будучи людьми военными, могли бы оказать значительное сопротивление. Но неожиданность стрелецкого бунта и отсутствие энергичного вождя произвели между ними панику.
Стрельцы рыскали по дворцовым покоям, заглядывали под кровати, перины и в темные углы; причем не щадили теремов цариц и царевен, врывались в дворцовые храмы и даже в алтари, где святотатственно копьями тыкали под жертвенники. Стрельцы приходили с розысками в покои патриарха. Искали главным образом Нарышкиных. Молодого стольника Салтыкова бунтовщики убили, приняв его за брата царицы Афанасия Нарышкина. Сам Афанасий спрятался под жертвенником в алтаре церкви Воскресенья, но царицын карло Хомяк указал его убежище бунтующим стрельцам. Стрельцы умертвили его и выбросили на площадь. Туда же сбрасывали и другие жертвы, причем спрашивали: «любо ли?» Стоявшая на площади толпа любопытного народа должна была отвечать: «любо!» Кто молчал, того стрельцы били. В этот день стрелецкого бунта погибли в Кремле знаменитый белгородский воевода Гр. Ромодановский, обвинённый в измене за сдачу Чигирина туркам, и начальник Посольского приказа дьяк Ларион Иванов. Тела убитых волокли на Красную площадь к Лобному месту; изверги глумились над ними и кричали: «се боярин Артамон Сергеевич! се боярин Ромодановский, се Долгорукий едет, дайте дорогу!»
Стрелецкий бунт разгорался всё сильнее. Стрельцы рассыпались по городу, разыскивая намеченных жертв. Перед вечером толпа убийц явилась к больному восьмидесятилетнему князю Юрию Долгорукому, и притворно раскаивалась в убиении его сына. Старик скрыл свои чувства и даже велел вынести стрельцам пива и вина; а когда они удалились, утешал свою невестку, жену убитого: «Не плачь, щуку они съели, но зубы у нее остались. Быть им повешенным на зубцах Белого и Земляного города». Какой-то холоп слова эти сообщил стрельцам. Те воротились, вытащили князя на двор, изрубили и бросили труп в навозную кучу. Другие толпы в это время громили Судный и Холопий приказы, рвали акты, особенно крепостные и кабальные. Они объявляли боярских холопов свободными, стараясь привлечь их на свою сторону. На ночь стрелецкий бунт притих. Мятежные солдаты ушли в свои слободы, оставив крепкие караулы вокруг Кремля.
Но следующим утром 16 мая стрелецкий бунт возобновился. Стрельцы снова устремились в Кремль и другие места, разыскивая «изменников». В этот день погиб известный любимец царя Федора Иван Языков. Он спрятался в доме своего духовника; но холоп-предатель его выдал. Стрельцы изрубили Языкова на Красной площади. Из домашней челяди было немало предателей, мстивших недобрым господам. Но другие челядинцы отличались преданностью. Несколько таковых тоже пали жертвой стрельцов. Старание мятежников взбунтовать многочисленный класс холопской дворни обещанием свободы и тем превратить чисто стрелецкий бунт в общее восстание простонародья осталось тщетным. Несвободное состояние было в нравах времени, и человек, освободившийся от одного господина, нередко тут же сам закабалялся к другому.
Стрельцы пока тщетно разыскивали Нарышкиных, главным образом Ивана, и царского доктора Даниила фон Гадена, крещеного еврея, которого обвиняли в отравлении Федора Алексеевича. Доктор убежал из Немецкой слободы и скрылся в Марьиной роще. А Нарышкины, отец царицы Натальи Кирилл Полуэктович с сыновьями, и Андрей Матвеев, сын убитого Артамона Сергеевича, спасаясь от стрелецкого бунта, спрятались в комнатах вдовы умершего царя Федора, царицы Марфы Матвеевны. Не нашедши Нарышкиных и в этот день, стрельцы объявили, что придут за ними на следующий.
17 мая стрелецкий бунт и убийства продолжались. Главная толпа стрельцов оцепила дворец, требуя выдать Нарышкиных. Их теперь спрятали в темном чулане, наполненном перинами и подушками, оставив дверь в него непритворенною, чтобы отклонить подозрение. Бунтовщики несколько раз проходили мимо, заглядывали в чулан, но тщательных поисков там не вели. Наконец, они объявили, что не уйдут и побьют всех бояр, пока им не выдадут Ивана Нарышкина. Очевидно, его гибель царевна Софья и князь Хованский считали необходимой. Говорят, что Хованский накануне спрашивал стрельцов, не выгнать ли из дворца Наталью Кирилловну? Те отвечали: «Любо»; однако, не решились на такое дело.
Скрывавшаяся дотоле в тени, царевна Софья теперь, пришедши к царице Наталье, сказала ей в присутствии бояр: «Брату твоему от стрельцов не отбыть; не погибать же нам всем за него». Наталья Кирилловна, потеряв надежду спасти брата, велела исповедовать его и приобщить Святых Тайн. Бояре торопили. Престарелый князь Яков Одоевский сказал: «Сколько вам, государыня, ни жалеть, а расставаться надобно; а тебе, Иван, надо идти скорее, чтобы за тебя одного нам всем не погибнуть». Держа за руку брата, царица вывела его из церкви. Стрельцы бросились на него, как звери, и потащили в Константиновский застенок; там его подвергли жестокой пытке и розыску в мнимой измене и покушении на жизнь царевича Ивана. На все вопросы он отвечал молчанием. Бунтовщики повлекли его на Красную площадь и там разрубили бердышами на части.
Стрелецкий бунт 1682. Картина А. Корзухина 1882.
(Стрельцы влекут за собой Ивана Нарышкина. Его сестра, мать Петра I, Наталья Кирилловна, плачет на коленях, утешаемая десятилетним Петром . Царевна Софья с плохо скрываемой радостью наблюдает за гибелью Ивана)
Младшие братья Ивана успели спрятаться. Их отца Кирилла Полуэктовича стрельцы освободили от смерти с условием, чтобы он постригся в монахи. В тот же день схватили доктора фон Гадена. Царица Марфа Матвеевна и царевны уверяли стрельцов, что он невиновен в смерти Федора. Но вожди стрелецкого бунта кричали, что он чернокнижник. Его пытали, и слабонервный врач, чтобы прекратить свои мучения, подтверждал взведенные на него обвинения. Он также был изрублен в куски на Красной площади.
Трехдневные убийства наконец пресытили участников стрелецкого бунта. Перед вечером они собрались к дворцу и кричали: «Мы теперь довольны. С остальными изменниками пусть царь чинит по своей воле». Стрельцы, конечно, не думали, какие потрясающие впечатления произвели они своим кровавым мятежом на отрока Петра, и как страшно он отплатит им потом за убиение сродников и за унижение своего царского достоинства.
Замечательно, что стрелецкий бунт не был соединен с грабежом имущих классов. Стрельцы даже дали заклятье не трогать имущества побитых ими людей, и сдержали свою клятву; тех, которые ее преступали, они сами казнили за самую ничтожную кражу. Но когда окончилось истребление, начался широкий разгул: разнузданные стрельцы стали пить и бражничать; пьяные шатались по городу вместе с женами, пели срамные песни. Вместо стрелецкого войска они стали называть себя «государевой надворной (т. е. придворной) пехотой». Выборные от них являлись во дворец и требовали наград за «верную» службу или недоданного жалованья, которое высчитывали за много лет назад. Некоторое время все перед ними трепетали. Правительство во время стрелецкого бунта как бы отсутствовало. Но власть, выпавшую из рук Нарышкиных, подхватили Милославские в лице энергичной царевны Софьи.
Перемены в правительстве вследствие стрелецкого бунта – передача власти царевне Софье
Царица Наталья с сыном Петром укрывалась от стрелецкого бунта. Приходя ко дворцу с требованиями и заявлениями, они, за отсутствием других властей, стали обращаться к царевнам; а от имени них отвечала и действовала Софья Алексеевна. В счет недоданного жалованья за прошлые годы она раздала стрельцам большие суммы, и обещала уплатить еще по 10 руб. на человека. Царевна Софья согласилась и на название «надворной пехоты», начальником которой, на место убитых Долгоруких, назначен был князь Хованский. Хованский, руководя стрельцами, 23 мая явился во дворец с выборными от их полков и объявил, что все стрельцы, а равно и чины Московского государства требуют, чтобы на царском престоле были посажены оба брата, Иоанн и Петр Алексеевичи. Для решения сего вопроса царевна Софья созвала Боярскую Думу, духовенство и выборных от разных чинов столицы.
На этом частном Земском соборе послышались некоторые возражения против двоевластия; но большинство под давлением стрелецкого бунта нашло, что оно полезно в случае войны: один царь может отправиться с войском, а другой будет управлять царством. Привели и подходящие примеры двоевластия из истории Византийской. Собор решил быть двум царям. Однако царевна Софья хотела точнее определить их взаимные отношения, и вот снова явились стрелецкие выборные и потребовали, чтобы первым царем был Иоанн, а Петр вторым. На следующий день, 26 мая Боярская Дума с Освященным собором подтвердила это требование. Мать Петра Наталья Кирилловна отодвигалась в силу этого на задний план, а на передний выступили сестры болезненного Иоанна, прежде всего царевна Софья Алексеевна .
Участникам стрелецкого бунта была объявлена особая милость, и во дворце каждый день угощали по два полка. Захватив власть фактически, Софья пожелала и юридически закрепить ее за собою влиянием того же стрелецкого войска. 29 мая бунтовщики заявили новое требование: по юности обоих государей вручить управление царевне Софье. При этом ссылались на примеры Византийской истории: знаменитую Пульхерию, сестру Феодосия II. Бояре и патриарх обратились к царевне с просьбою принять на себя правительственные заботы. Софья по обычаю сначала отказывалась, но потом согласилась. Она стала именовать себя «великая государыня, благоверная царевна и великая княжна Софья Алексеевна».
Едва ли не первым правительственным актом стало утверждение новой стрелецкой челобитной от 6 июня. По-видимому, население столицы стало выражать негодование на совершенные во время стрелецкого бунта убийства. Стрельцов называли бунтовщиками, изменниками, злодеями. В ответ «надворная пехота» просила у царей дозволения поставить на Красной площади каменный столб с прописанием имён убитых «преступников» и их вин и с похвалою надворной пехоте за верную службу; просила запретить называть ее бунтовщиками и другими поносными словами, а также о разных служебных льготах. Просьба стрельцов была немедленно исполнена, каменный столб воздвигнут, и на четырех железных листах с четырех сторон столба, прописаны имена и вины людей, убитых 15–17 мая. Стрелецкий бунт благодаря этому выставлялся переворотом весьма благотворным, а все насилия стрельцов оправдывались мнимой государственной пользой.
Старообрядческое движение в Москве во время стрелецкого бунта 1682
Но царевна Софья видела, что их самоволию стрельцов пора положить предел и освободить власть от их давления. Удобный случай к тому представило возникшее с началом стрелецкого бунта старообрядческое движение.
Несмотря на жестокое гонение, русский «раскол» укоренялся и множился. Он имел уже своих мучеников, с Аввакумом и Лазарем во главе, память которых благоговейно чтилась. Их многочисленные последователи продолжали в Москве раскольничью проповедь. Наиболее сочувствия находила они среди стрельцов и подгородных слобожан; встречались сторонники раскола и среди знатных фамилий, в том числе и в семье Хованских. Растерянность правительства во дни стрелецкого бунта помогла расколу поднять голову; а когда во главе стрелецкого войска явился князь Хованский Тараруй, раскол задумал опереться на вооруженную силу и выступил со своими требованиями.
Спустя несколько дней после Майского бунта, в стрелецком полку Титова старообрядцы надумали подать властям челобитную: зачем они возненавидели старые книги и старую веру и зачем возлюбили новую – латино-римскую? В поисках сведущего, искусного человека, который бы мог сочинить такую челобитную и вести прение о вере стрельцы обратились в Гончарную слободу; там нашёлся старообрядец Савва Романов, который потом описал все это дело со стрелецкой челобитной. Челобитную написал какой-то монах Сергий. Когда Савва Романов прочел из неё в Титовом, а потом и других полках указания на «погрешности» исправленных при Никоне книг, стрельцы решили «постоять за старую веру и кровь свою пролить за Христа света».
Очевидно, это новое движение, сообщавшее стрелецкому бунту религиозный оттенок, происходило с поощрения князя Хованского, который стал действовать уже независимо от царевны Софьи и говорил старообрядцам, что более не допустит, чтобы их по-прежнему вешали или сожигали в срубах. Хованский тоже выслушал челобитную, но монаха Сергия он нашел смиренным и недостаточно речистым для прения с властями. Тогда ему указали на известного суздальского попа Никиту (которого «никониане» пренебрежительно именовали Пустосвятом), снова трудившегося над проповедью раскола, несмотря на свое торжественное от него отречение. Хованский знал его, и с радостью согласился на его участие в прении. Ревнители старой веры хотели, чтобы прение совершилось всенародно на Лобном месте или в Кремле у Красного крыльца в присутствии обоих царей, в ближайшую пятницу, 23 июня, до назначенного на воскресенье 25-го царского венчания. Старообрядцы не хотели, чтобы на этом венчании патриарх служил по новому требнику и таинство Причащения совершал на пяти просфорах с латинским (четвероконечным) крыжем.
Так стрелецкий бунт усилил русскую религиозную распрю. В пятницу состоялось шествие старообрядческой толпы в Кремль, к правительству и царевне Софье. Во главе шли Никита, монах Сергий и другой монах Савватий; народ сбежался посмотреть на эту небывалую процессию. Они остановились у Красного крыльца. Вызвали Хованского. Тот притворился ничего не знающим и приложился к старообрядческому кресту, который нёс Никита. Никита изложил, ему челобитье о старой православной вере, о семи просфорах, трисоставном кресте, о том, чтобы патриарх дал ответ, зачем он гонит людей за старую веру. Хованский взял челобитную и отнес во дворец, к Софье. Воротясь, он объявил, что государи назначили быть собору через несколько дней после своего венчания. Никита настаивал, чтобы царей венчали на семи просфорах, с изображением Истинного креста. Хованский посоветовал ему приготовить такие просфоры и обещал поднести их патриарху, чтобы тот служил на них при обряде коронования.
25-го июня совершилось торжественное коронование обоих царей в Успенском соборе. Никита Пустосвят понес в Кремль свои просфоры. Но тут столпилось такое множество народа, что он не мог пробраться в собор и воротился. Тем не менее, московские старообрядцы готовились ко всенародному прению с патриархом и для подкрепления себя вызвали расколоучителей из волоколамских пустынь: помянутого Савватия, Досифея, Гавриила и пр. Но патриарх и царевна София принимали свои меры, и часть участников стрелецкого бунта ласками и подарками отклонили от раскольников. Когда выборные от Титова полку ходили по слободам и убеждали подписываться под челобитною, то к ней приложили руки только девять стрелецких приказов и десятый Пушкарский; в десяти же других полках возникли споры; многие возражали, что не их дело входить в прение с патриархом и архиереями. Впрочем, и эти полки обещали, что будут стоять за православную веру и не дадут снова жечь и мучить.
Третьего июля 1682 ко дворцу собрались выборные от всех полков, участвовавших в стрелецком бунте, вместе с расколоучителями и толпой посадских. Хованский ввел их в патриаршую Крестовую палату и вызвал патриарха. Иоаким уговаривал их не вторгаться в дела архиерейские и пытался объяснить необходимость исправления книг по согласию со вселенскими патриархами. Раскольники возражали ему и главным образом восставали против несогласного с Христовым учением гонения на старую веру, против стремления убеждать в истине троеперстия огнем и мечом. Старообрядец Павел Данилович, когда выборные подошли к патриарху под благословение, отказался принять его не по старому обычаю. Хованский поцеловал его в голову со словами: «не знал я тебя до сей поры!» Условились быть соборному прению через день, 5 июля, в середу.
На московских улицах и площадях осмелевшие благодаря стрелецкому бунту старообрядцы свободно проповедовали свое учение. Толпы мужчин и женщин собирались около них, а когда «никонианские» священники пытались оправдывать исправление книг, некоторых из них били. Казалось, что Москва накануне нового мятежа. Милославским и царевне Софье грозила страшная опасность.
Прение о вере в Кремле со старообрядцами
Утром 5 июля толпа староверов, с Никитою во главе, с крестом, старыми иконами и книгами, двинулась в Кремль, к царевне Софье, сопровождаемая стрельцами и народным множеством. Раскольничьи старцы, имея худые, постные лица и клобуки старого покроя, производили впечатление на народ и вызывали нелестные замечания о тучности государственного, «никонианского» духовенства. Раскольничья толпа расположилась между Архангельским собором и Красным крыльцом, поставила налои, разложила на них книги, иконы и зажгла свечи. Патриарх не хотел сам выходить к народу. По его приказу к толпе вышел протопоп Василий и начал читать, отречение Никиты от раскола и его покаяние перед собором 1667. Стрельцы бросились на Василия; но помянутый выше монах Сергий вступился и велел ему продолжать чтение. Однако за криками ничего не было слышно. Тогда Сергий встал на скамью и читал тетради соловецких старцев с поучениями о крестном знамении, просфорах и т. п. Толпа, притихнув, с умилением и слезами слушала эти поучения. Но потом снова поднялись шум и волнение.
Стрелецкий бунт, таким образом, всё более приобретал невыгодный Софье и Милославским оборот. Хованский тщетно хлопотал во дворце, чтобы Иоаким с духовенством вышел к староверам и учинил прение на площади перед народом. Царевна Софья не соглашалась на такое требование и указывала на Грановитую палату, где сама хотела присутствовать. Тараруй отсоветывал ей это присутствие; убежденные им бояре также просили Софью отказаться от своего намерения. Но она не желала оставить патриарха без поддержки светской власти и отправилась в Грановитую палату; вместе с Софьей пошли царица Наталья Кирилловна, царевны Татьяна Михайловна и Марья Алексеевна, с боярами и выборными стрельцами. Раскольники, когда Хованский пригласил их войти в палату, не сразу согласились, опасаясь насилия; но Хованский поклялся, что зла им не сделают. Тогда раскольничьи отцы в сопровождении многих людей из народа толпою вошли в палату.
Патриарх убеждал их не «суемудрствовать», повиноваться своим архиереям и не вмешиваться в исправление книг, не имея «грамматического разума». Никита воскликнул: «не о грамматике пришли мы с тобой толковать, а о церковном догмате!» Ему стал отвечать холмогорский архиепископ Афанасий. «Я не с тобой говорю, а с патриархом!» – закричал Никита и бросился на архиепископа, но выборные стрельцы его удержали. Тогда царевна Софья, встав с кресла, стала говорить, что Никита осмелился бить архиерея в присутствии царских особ, и напомнила ему его клятвенное отречение от раскола. Никита сознался, что приносил покаяние под страхом казни, но утверждал, что сочиненное на его челобитную Симеоном Полоцким опровержение под названием Жезл не отвечает и на пятую часть сей челобитной.
Никита Пустосвят. Спор о вере. Картина В. Перова, 1881
Софья приказала читать челобитную, которую принесли раскольники. В ней между прочим говорилось, что еретики Арсений Грек и Никон (бывший патриарх) «поколебали душою царя Алексея». Услыхав это, царевна Софья со слезами на глазах сказала: «Если Арсений и патриарх Никон еретики, то и отец наш и брат и все мы еретики. Такой хулы мы не можем терпеть и пойдем вон из царства». Она сделала несколько шагов в сторону. Но бояре и вы/div/pборные стрельцы уговорили ее воротиться на место. Она упрекнула стрельцов, что они попускают мужикам и невеждам приходить к царям с бунтом, против которого остается уйти царскому семейству в другие города и возвестить о том всему народу. Стрельцы встревожились такой угрозой Софьи и клялись положить свои головы за царей.
Чтение челобитной продолжалось в присутствии царевны Софьи с возражениями. Когда оно окончилось, патриарх взял евангелие, писанное рукою св. митрополита Алексея, заключавшее в себе символ веры, и показал, что этот символ в новоисправленных книгах тот же. По причине наступивших сумерек, прение было отложено, и раскольники отпущены с обещанием издать о них указ. Вышедши к народной толпе, они подняли два пальца и кричали: «тако веруйте, тако творите; всех архиереев перепрехом и посрамихом!»
На Лобном месте они остановились и поучали народ. Потом пошли в стрелецкий Титов полк, где их встретили с колокольным звоном; отслужили молебен, и разбрелись по домам.
Чтобы не дать ещё более разрастись стрелецкому бунту и старообрядческому движению, царевна Софья приняла решительные меры. По ее требованию, во дворец явились выборные всех стрелецких полков, кроме Титова. Софья вопрошала, неужели они, как беззаконные бунтовщики, готовы царскую семью и все Российское государство променять на шестерых чернецов и отдать на поругание святейшего патриарха? Царевна снова грозила покинуть Москву вместе с государями. Выборные Стремянного стрелецкого полка ответили, что за старую веру не будут стоять, что это дело не их, а патриарха. То же повторили и другие. Всех их угостили и одарили. Но когда они воротились в свои слободы, стрельцы упрекали их за измену и грозили побить; особенно шумели в Титовом полку. Стрелецкий бунт грозил возобновиться, однако многие рядовые стрельцы не устояли перед ласкою и угощением из царского погреба и приняли сторону властей против раскольников. Тогда царевна Софья велела схватить главных вожаков. Никите Пустосвяту отрубили голову на Красной площади, а других сослали.
Усмирение стрелецкого бунта 1682 Софьей
Но главный потакатель стрелецкого бунта, Хованский, пока оставался во главе стрельцов, позволял им всякое своеволие и не унимал стрельцов, которые шли ко дворцу с разными наглыми требованиями. Однажды они потребовали выдачи многих бояр по слуху, будто те хотели истребить в отместку за бунт все стрелецкое войско. Распространитель этого слуха, крещеный татарский князь, Матвей Одышевский, был казнён. Но волнения между стрельцами не прекращались. Все лето 1682 двор и столица провели в страхе нового стрелецкого бунта. Открыто действовать против Хованского двор не решался: еще недавно Милославские с его помощью завладели правлением. Тараруй был всегда окружен толпою стрельцов, а его двор охранялся целым отрядом. Пошли слухи, что он, будучи потомком Гедимина, хочет, пользуясь стрелецким бунтом, овладеть престолом и женить своего сына на одной из царевен, чтобы породниться с Романовыми. Известный заговорщик, близкий родственник царевны Софьи , Иван Михайлович Милославский, боясь нового стрелецкого бунта, покинул столицу и «как подземный крот» укрывался в своих подмосковных вотчинах. Из опасения мятежа, 19 августа ни Софья, ни другие члены царского семейства не участвовали в обычном крестном ходе из Успенского собора в Донской монастырь.
Вслед за тем Софья и вся царская фамилия внезапно уехали в село Коломенское. Разъехались из Москвы и большие бояре. Стрельцы встревожились отлучкою царского двора, который мог легко собрать вокруг себя рать из дворян. Выборные из стрелецких полков убеждали не верить слухам о близости нового стрелецкого бунта и просили государей воротиться в столицу. Стрельцов успокоили ответом, что царевна Софья и двор лишь поехали на отдых в подмосковные села,
2 сентября Софья и двор из Коломенского переехал в Воробьево, потом в монастырь Саввы Сторожевского и на несколько дней остановились в селе Воздвиженском. По поводу разных правительственных дел, цари и Софья послали в Москву указ всем боярам и думным людям, в том числе Хованским, а также стольникам и дворянам московским спешить в Воздвиженское. 17 числа там открылось заседание Боярской Думы, в присутствии царей и Софьи. Тут сделан был доклад о стрелецком бунте и беззакониях, чинимых князем Иваном Хованским и его сыном Андреем в приказах Стрелецком и Судном; а затем представлено подметное письмо о том, будто они призывали к себе некоторых стрельцов и посадских и уговаривали их возмутиться, истребить царский дом, на престол посадить князя Ивана, а Андрея женить на одной из царевен.
Дума не стала разбирать подлинность сего известия. Бояре приговорили: казнить Хованских. Последние, по вышепомянутому царскому призыву, разными дорогами ехали в Воздвиженское. Навстречу им Софья выслала князя Лыкова с дворянским отрядом. Старика Хованского Лыков захватил у села Пушкина, а Андрея в деревне на р. Клязьме и обоих доставил к царевне Софье в Воздвиженское. Здесь в присутствии Боярской думы дьяк Шакловитый прочел им смертный приговор за стрелецкий бунт. Хованские взывали к правосудию, требовали очных ставок, но напрасно. Софья велела поспешить казнью, и она совершилась.
За этим последовал скорый конец стрелецкого бунта. Стрельцы сильно всполошились, когда младший сын Хованского, Иван, убежавший из Воздвиженского, привез известие о казни отца, учиненной боярами будто бы без царского указу. Стрельцы вооружились, захватили пушечный наряд, расставили везде караулы, грозили убить патриарха. Но угрозы сменились страхом и унынием, когда бунтовщики узнали, что двор и царевна Софья переехали в укрепленную Троицкую Лавру, куда со всех сторон пошли отряды служилых людей.
Когда в столицу приехал боярин М. Головин, чтобы ведать ею в отсутствие государей, и пришел указ прислать к Троице по два десятка выборных от каждого стрелецкого полку, участники стрелецкого бунта повиновались и просили патриарха спасти их от казни. 27 сентября, дрожа от страха, явились они в Лавру. Софья осыпала их упреками за возмущение против царского дома. Выборные от стрельцов пали ниц и обещали впредь служить верою и правдою. Царевна приказала, чтобы все полки смирились и подали общую челобитную о прощении. Меж тем по четырем главным дорогам, ведущим в столицу (Тверской, Владимирской, Коломенской и Можайской), уже расположились многочисленные ратные силы дворян, готовые подавить стрелецкий бунт. Стрельцы поспешили исполнить требование царевны – послали ей общее челобитье о прощении. По просьбе челобитчиков патриарх отправил с ними от себя ходатая.